Часть третья: Папа, Мама и восемь Я - Ардебильский самородок - Кямал Ходжар оглы
После войны наступил новый этап в жизни нашей семьи. Позади остались напряжённая работа отца на ответственных должностях, тревожное для него время конца 30-х годов и не менее беспокойное военное лихолетье мамы, делавшей все возможное и невозможное, чтобы уберечь моих братьев и сестер от невзгод.
Конечно же это время не прошло бесследно. Оно ещё больше сблизило родителей, их потребности, интересы, желания и намерения, которые как не трудно догадаться, были связаны с детьми. Несмотря на переход отца в "нижнюю профессиональную лигу" они, тем не менее, с уверенностью смотрели в будущее, которое должно было принести удачу их подрастающим сыновьям и дочерям.
Наша семья, как и сотни и тысячи многодетных семей Азербайджана, да и всей страны, вышли из этой страшной войны опустошенными, но безмерно счастливыми. Что касается жителей нашей республики, то к этим естественным чувствам примешивалось некоторое разочарование, связанное с тем, что советское правительство не посчитало нужным присвоить Баку высокое звание "Город-герой".
Известно, что нефтяной Баку внёс громадный вклад в победу над гитлеровской Германией. Труженики республики самоотверженным трудом обеспечивали бесперебойное снабжение Красной армии горюче-смазочными материалами. Даже идеологические противники утверждали о том, что без бакинской нефти СССР вряд ли бы добился победы во Второй мировой войне.
Но не только бензин, керосин и дизельное топливо днем и ночью отправлял на фронт Баку, вызывавший гнев и бессилие у Гитлера. Многочисленные машиностроительные заводы Азербайджна были перепрофилированы на производство различных видов оружия. Не говоря уже о том, что из Азербайджана на фронт было мобилизовано 640 тысяч человек, из которых более 350 тысяч не вернулись. За воинскую доблесть и подвиги, совершённые во время Второй мировой войны, 128 уроженцев Азербайджана получили звание Героя Советского Союза.
Словом, наша республика вместе со страной ковала так нужную всем Победу и конечно же меньше всего думала о наградах и титулах. Хотя присуждение городу Баку заслуженного высокого звания Герой, безусловно бы вызывало громадный энтузиазм и воодушевление у тружеников Азербайджана.
Выскажу предположение о том, что главная причина почему Баку не удостоился высшего отличия "Героя" и не пополнил список 12 Городов-героев СССР -- это позиция И.Сталина и А.Микояна. Эти деятели прекрасно понимали, к чему это могло бы привести и вряд ли хотели ещё большего роста авторитета и влияния Азербайджана на Кавказе по сравнению с Грузией и Арменией. А тогдашнее руководство республики во главе с М.-Д. Багировым проявило малодушие и трусость в обеспечении справедливости, отстаивании законных интересов и потребностей тружеников советского Азербайджана.
Будучи взрослым, я как-то поинтересовался мнением отца об этой проблеме. Сынок, сказал он, героями становятся не по чей-либо милости и не на бумаге. Это - порыв души, проявление доблести, чего было во время войны у всей страны, без выделения конкретных городов. По его словам, весь Советский Союз, без исключения, - Герой. А что касается вклада Баку, и Азербайджана в целом, в общую Победу, то он общепризнан, прежде всего, всеми народами СССР, и это является наилучшей оценкой, заключил отец.
Таким был ардебильский самородок - человек с широкими взглядами, убежденный интернационалист, веривший в социализм и коллективисткие принципы общественного устройства, ставивший труд и образование во главу угла. Такими он старался воспитывать и своих детей, ради которых он жил и работал.
Здесь необходимо сделать некоторое отступление касательно подхода моих родителей к проблеме семьи и детей. Просто сказать о том, что эпоха моих родителей в этом отношении отличалась от сегодняшнего времени - значит ничего не сказать. Это было совершенно другое время и преобладал иной человеческий материал, замешанный больше на морально-нравственных принципах. Большинство людей того поколения, не взирая на различия в уровне образования и социального положения, по-другому подходили к вопросам семьи и брака. В обиходе вообще не встречался, получивший сегодня широкое распространение, так называемый "гражданский брак" ни как явление, ни как понятие.
Несмотря на незначительные доходы и невысокие зарплаты, многодетные семьи были тогда не редкость. Причём дети в семьях прибавлялись не для того, чтобы получить материальную поддержку от властей, как это наблюдаем мы сейчас. Ведь не секрет, что так называемый "материнский капитал" играет не последнюю роль в том, чтобы сегодняшние молодые люди создавали семьи и имели детей. Причём этот явный материальный инструмент рассматривается чуть ли не как главный побудительный мотив иметь детей и является, дескать, хорошим стимулом роста рождаемости в нынешней России, хотя, на мой взгляд, они далеки от таких понятий как любовь, взаимное уважение и ответственность, на основе которых создаётся и строится по-настоящему счастливая семья.
Однако, вернёмся к нашему повествованию. На дворе - начало 50-х годов. Наша семья в полном составе: после рождения в 1947 году сестры Севиль, 5 июля 1950 года появился и я - последний восьмой ребёнок. Как говорят в народе, "сон бешик", что означает "последняя колыбель".
По рассказам мамы, она хотела иметь десять детей. Но старшая сестра Ругия, которая к моменту моего рождения была студенткой Института иностранных языков, воспротивилась планам мамы, так как ей все труднее было сочетать изучение английского языка с ролью няньки. К тому же, к Ругие все чаще стали заходить её подруги и коллеги по институту, попадавшие в некий детский сад, что, конечно же, коробило мою старшую сестру, которую я всегда называл второй мамой.
Так что, можно было понять позицию Ругии. Хотя по тем временам, как я уже отмечал, многодетные семьи были не редкость. В окружении наших родителей, друзей и родственников также было много детей. Складывалось впечатление, что на Баилове шло какое-то негласное соревнование по произведению на свет новых человечков.
Причём была какая-то то магическая цифра "восемь". Подумать только: наша семья - восемь детей, семья Ага Нейматуллы - также восемь, Эйнуллаевы - 8 детей. В семье маминого брата Самеда, то есть наши самые близкие родственники, не удивляйтесь, также было восемь детей! А у ближайших друзей папы и мамы, Лютви даи и Окюма хала, которые жили на ул.Советской, процветало аж десять детей.
В предисловии я уже писал о своём сожалении оказаться самым младшим в семье. Прежде всего из-за того, что, по сравнению с другими братьями и сестрами, меньше всего имел счастье общаться с родителями. С другой стороны, будучи младшеньким, я непосредственно оказался под влиянием старших, впитывал все лучшее, чем они отличались. Кроме того, родители наградили меня великолепной памятью, которая воспроизводит многие события, возвращает меня к разным периодам жизни, прежде всего, счастливому детству и всепоглощающей юности. Тогда я ещё не знал о существовании древнегреческой богини юности Геба, но храмом для меня был мой дом.
А дом был большой и шумный. Моя фотографическая память запечатлела бесчисленно множество картинок. У меня перед глазами проносятся потрясающие по воздействию события и моменты жизни нашей семьи, отца и матери. Я даже сейчас отчётливо представляю, как папа и мама сидят на балконе на кушетке. Папа пьёт чай из армуды, а мама чистит и перебирает зелень. Полнейшая идиллия!
В конце 40-х - начале 50-х годов Худжат Кули работал водителем автобуса в Академии Наук Азербайджана. Это была модель, сделанная на базе грузовика ГАЗ-53. Люди старшего поколения помнят этот гибрид: отсутствие кабины водителя, многоходовое ручное открывание-закрывание двери, низкий потолок. У нас сохранилась фото отца на фоне этого автобуса жёлто-коричневого цвета.
Отец с теплотой вспоминал время проведенное в Академии наук. Думаю, что ему, имевшему немалый потенциал, по разным причинам, не получившему образование, интересно и приятно было общаться с научными работниками, академиками. Уверен, они, в свою очередь, видели в нашем отце не просто водителя автобуса, а незаурядного собеседника, с достойным прошлым, скромного человека, посвятившего себя семье и детям. По рассказам отца, у него сложились добрые, человеческие отношения с академиком нефте-химиком Муртузой Фатуллаевичем Нагиевым. Возможно, не малое значение в этом имел тот факт, что Нагиев также был выходцем из Иранского Азербайджана.
Об уважении в Академии к нашему отцу свидетельствует тот факт, что старшую сестру Ругию приняли на работу в знаменитый Институт нефтехимических процессов на должность переводчика английского языка. Ругия там проработала свыше 50 лет (!), до конца своей жизни, приобрела заслуженный почет и авторитет.
Так получилось, что Худжат Кули проработал в Академии не так много. Ему было все труднее практически одному содержать большую семью. Дети вырастали, потребности их росли. Старшие особо не могли помочь отцу: Ругия только начинала трудовую деятельность, Сейфулла после окончания Железнодорожного техникума был призван в армию. Отец вынужден был уйти с приятной и спокойной работы в Академии в Автоколонну междугородних автобусных перевозок Минавтотранспорта, где и проработает до самой смерти в 1967 году. Гараж междугородних автобусов находился на Монтина, в конце ул. Ага-Нейматуллы, а автовокзал на ул.Бакиханова, недалеко от стадиона "Спартак".
Новая работа была относительно более денежной, но намного тяжелее. Приходилось вставить очень рано и добираться с Баилова до Монтина, подготавливать автобус к маршруту. Без преувеличения можно сказать, что отец был живой историей отечественного автобусостроения. Наряду с академическим автобусом, ему пришлось эксплуатировать более совершенные машины того времени, начиная с ЗИС-155 , ЛАЗ-695 и до ПАЗ-672. Последняя модель, которую в народе прозвали "Пазики" была более лёгкой в управлении, но мотор находился практически в кабине водителя. В условиях южного Азербайджана водить "Пазик" было не так уж просто.
О том, как Худжат Кули относился к непростой работе на междугородних перевозках свидетельствует тот факт, что он дважды получал премию за достижения показателя "500 тыс. км без капремонта" за ЛАЗ и ПАЗ. При этом к нему не очень благоволило руководство Автоколонны за критические выступления на собраниях трудового коллектива, где он постоянно ставил острые вопросы. Такой уж он был с молоду! Сказывалась старая школа.
Будучи дотошным водителем и принципиальным на производстве, он, в то же время благодаря своему открытому и доброму характеру приобрёл немало друзей в специфической среде водителей междугородних автобусов. Можно себе представить какая там была явная и неявная конкуренция за получение выгодных путевок для поездок в дальние районы республики.
Важно отметить, что отец никогда не изменял так называемой шоферской солидарности. Приведу характерный случай, который показывает его благородство, человеческое отношение к собратьям по нелегкому водительскому ремеслу. В 14-ти летнем возрасте недалеко от моей школы я был сбит автомобилем "Такси". У меня была серьёзная черепно-мозговая и лицевая травма, в больнице им. Семашко сделана операция по восстановлению носа. По заключению ГАИ водитель был признан виновным и дело было передано в Прокуратуру. Бедолаге грозил реальный тюремный срок. Отец не проявил бездушие, тем более банальную мстительность к этому человеку и подписал документ о том, что не имеет претензий к водителю, сбившему его сына. Хорошо помню как он объяснял удрученным этим поступком друзьям-коллегам по работе, намекавшим ему на упущенную выгоду: с любым из нас такое может произойти. Он был действительно удивительным человеком, с широким взглядом на жизнь, далеким от делячества и меркантильности. В таком же духе старался воспитывать своих детей.
Худжат Кули на своих пассажирских автобусах объездил практически весь Азербайджан. Будучи за рулём, прокладывая километры за километрами по дорогам республики, воочию наблюдая как она изменилась, он наверняка вспоминал путь, который прошёл мальчишкой из Ирана до Баку. И конечно же свою боевую молодость, которую от посвятил социально-экономическим преобразованиям на новой родине. Ведь, это тоже был его определенный вклад в то, каким стал Советский Азербайджан.
Специфика работы, ежедневные рейсы, особенно на дальние расстояния, начали сказываться на здоровье Худжата Кули. У него стала появляться одышка, постепенно перерастая в признаки астмы. Все чаще и чаще он вынужден брать путёвки в близлежащие районы, с тем чтобы можно было обернуться в течение дня. Диспетчер с удовольствием выписывала подобные, не очень востребованные другими водителями, путёвки в такие районы, как Али-Байрамлы, Дивичи, Сиазань, Имишли, Сальяны и другие относительно недалёкие от Баку места.
Отец часто брал меня в эти районы. Я хорошо помню каким он был аккуратным и строгим водителем. Не позволял пассажирам нарушать порядок и чистоту в автобусе! Мне давал веник, тряпки и ведро с водой с тем чтобы я на конечных остановках приводил в порядок салон автобуса.
В этих поездках случались интересные моменты и происходили любопытные события, в которых я видел настоящего отца. Помню случай, когда он выставил из автобуса упрямого пассажира, снявшего обувь, носки которого издавали характерный запах. В одном из районов, мы обедали в столовой автовокзала. Отец неожиданно бросился к соседнему столику, где девочка-подросток задыхалась. Оказывается она, как и ее мать, горчицу, которая была на столе, приняла за повидло и намазала на хлеб. Он промыл девочке рот холодной водой, объяснил, что такое горчица и с чем её едят. Одновременно сделал замечание официанту за отсутствие надписи на баночке с горчицей. Отец потом мне говорил, что в то время в районах республики преобладал традиционный уклад, люди многого не знали и вели себя соответствующим образом.
Здесь хочется специально остановится на том, какое положительное влияние оказал на меня отец, за что я ему безмерно благодарен. Он многому научил меня в быту, еще больше я почерпнул из его образа жизни. Не имея широкого гардероба, он тем не менее, всегда был опрятно и чисто одет. Был не безразличен к тому, как выглядит его одежда. В частности, ему иногда не нравилось, как мама или кто-то из сестер, к примеру, отгладили ему воротник сорочки.
У него была особая страсть содержать обувь в чистоте. Видимо сказывалось его далекое прошлое, когда он мальчишкой подрабатывал чистильщиком обуви. Дома у нас была большая коробка с кремами и мазями для обуви, огромное количество щеток и бархоток.
Именно он, несмотря на занятость и хроническую усталость, находил время приучать меня соблюдать гигиену, быть аккуратным, рачительным во всем. В частности, старался проверять воротничок школьной формы, заставлял постоянно следить за чистотой обуви, по выходным обязательно брал меня в баню. Летом меня, как и других братьев в подростковом возрасте, старался стричь наголо. По его словам, для укрепления волос.
Словом, отец, впрочем как и наша мама, был беспокойным родителем, не пускал на самотёк рост и формирование детей. Он был в меру строгим, с колючим взглядом, но совершенно далек от домостроя. Любил пошутить, но терпеть не мог, как говорят в нашем народе, "шит зарафаты", то есть плоские шуточки.
Его очень уважали соседи за спокойный, выдержанный характер, за готовность всегда придти на помощь. Нередко отец на своих автобусах возил взрослых и детей нашего двора на пляж, обычно в Бузовны и Мардакяны. Чаще всего это было когда он работал в Академии Наук, там выпадало побольше свободного времени. Часто вспоминаю детские возгласы в дворе: "Дядя Худжат приехал!". Это был призыв к готовности ехать на море. В нашем домашнем альбоме сохранились пляжные фото нашего дружного, веселого двора. Какое было чудесное время!
За строгостью и немногословием отца между тем скрывалась тонкая натура. Я это отчетливо прочувствовал, когда уже взрослым вспомнил и проанализировал один очень важный эпизод из моей юности. Учась в школе, где-то шестом или седьмом классе, я был гиперактивен, нарушал дисциплину, по-разному мешал учителям вести уроки. Родители часто получали жалобы из школы. Особенно усердствовала математичка Галина Васильевна Плющенко, жена морского офицера. Она нередко приходила к нам домой с просьбами повлиять на меня, хотя по учёбе претензий не было.
Отец решил взять меня однажды в Зоомагазин, который находился недалеко от кинотеатра "Ватан" и купил там аквариум и рыбки. Как я догадался позже, он решил, что лучший способ помочь мне - это не разборки и наказания, а рыбки в аквариуме, которые успокоительно подействуют она меня, потребуют внимания и ухода, повысят мою самостоятельность и ответственность.
Рыбки - рыбками, но на меня все больше и больше оказывала влияние болезнь отца астмой. К сожалению, он практически работал без отпуска, отдыхал лишь один день в неделю - в воскресенье. (Пятидневная рабочая неделя в СССР была принята лишь в марте 1967 года, за два месяца до его кончины.) При этом, нашу маму нередко отправлял отдыхать на курорты Северного Кавказа, в Кисловодск, Пятигорск и Ессентуки.
Подобный ритм, а также вредные для астмы условия работы отца, прежде всего, постоянный контакт с горюче-смазочными материалами в итоге сделали свое дело. Ему все чаще и чаще не хватало воздуха и он эту нехватку компенсировал кислородной подушкой. Я постоянно бегал в аптеку на ул. Красина, что наполнять кислородную подушку. Всем нам очень тяжело было смотреть на отца во время его приступов астмой.
К сожалению, медицина того времени не располагала, как сейчас, эффективными методами лечения этой проклятой болезни. В больнице, в которую определили отца после сильнейшего приступа, фактически уже ничем не смогли помочь. Он ушёл в мир иной 18 июня 1967 года, перед этим попросив медсестру принести стакан свежей холодной воды.
А через 8 месяцев, в апреле 1968 года в Йемене, при исполнении служебного долга погибнет наш незабвенный Сейфулла. Мама позже скажет, что Аллах уберег отца от потрясений, так как он не выдержал бы утраты любимого сына, которым безмерно гордился.
Уход отца и старшего брата сильно повлияли на меня. Я очень изменился, стал лучше учиться, серьезнее относиться к окружающим. Это заметили мои школьные учителя, которые при встрече с мамой говорили, что не узнают меня. Лучше бы эта перемена произошла другой ценой!
Многие годы спустя, когда герой одного советского фильма скажет, что "Жить надо не для радости, а для совести", для меня не вызывало сомнений, что это относится также и к моему отцу - Ардебильскому самородку!